В нужное время, в нужной ситуации - когда сочту нужным я сам.

- А что делать, если я захочу вернуть свою тень?

- Я смотрю, ты все еще не понимаешь, куда попал, - проговорил он, не снимая ручищи с моего плеча. - Ни у кого в этом городе нет тени. И никто, попав в Город, не может его покинуть. А значит, в твоем вопросе нет ни малейшего смысла.

Так я потерял свою тень.

Мы выходим из Библиотеки, и я предлагаю проводить ее до дому.

- Не нужно, - отвечает она. - Ночи я не боюсь, а тебе совсем в другую сторону...

- Но я хочу прогуляться, - говорю я. - Если сразу домой - долго еще не засну. Слишком много в голове накопилось.

Мы идем с ней к югу через Старый мост. Весенний ветер, совсем еще холодный, играет на отмели с равнодушными ивами, будто пытается растормошить их, но тщетно. Резко очерченная луна неожиданно ярко высвечивает булыжники под ногами. Влажный воздух невидимыми клубами стелется по земле. Моя спутница собирает длинные волосы в хвост, перевязывает ленточкой и убирает под воротник пальто.

- У тебя очень красивые волосы, - говорю я.

- Спасибо, - отвечает она.

- А что ты чувствуешь, когда тебе говорят комплименты?

- Не знаю... - Она глядит на меня, пряча руки в карманах. - Я, конечно, понимаю, что сейчас ты похвалил мои волосы. Но ведь дело не только в этом, правда? Наверно, мои волосы тебе что-то напомнили, и ты захотел об этом сказать?

- Да нет же. Я просто похвалил твои волосы.

Она чуть заметно улыбается - с таким видом, будто пытается что-то разглядеть перед собой.

- Извини. Никак не привыкну к твоей манере разговаривать.

- Ничего страшного, - говорю я. - Скоро привыкнешь.

Ее дом расположен в юго-западной части Фабричных кварталов, на одной из улочек Заводской слободки - самого унылого и заброшенного места в Городе. У широкого Канала, по воде которого некогда плавали сухогрузы и баржи, давно уже наглухо заперты шлюзы; вода ушла, и белесый ил на обнажившемся дне напоминает морщины на скелете гигантского ископаемого. Причалы, на которых когда-то разгружали суда, заросли высокой травой. Из ила торчат старые бутылки, ржавые детали станков, а меж ними догнивают деревянные плоскодонки.

По берегам тянутся обезлюдевшие заводские цеха: ворота заперты, окна без стекол, стены в трещинах, ржавые пожарные лестницы утопают в бурьяне.